ДИФФУЗИЯ
РИФМЫ
Прикладная наука и поэзия уживаются в одном человеке? Для наших героев, Дмитрия Алявдина и Артёма Елисеева, нет никаких преград для творчества, ведь они, будучи студентами технических факультетов, сочиняют стихотворения, строки которых иногда кажутся более точными и убедительными, чем наука.
Автор: Злата Акчурина
Фотограф: Ирина Дудикова
Фотограф: Ирина Дудикова
студент IV курса бакалавриата физического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, учится на кафедре полимеров и кристаллов. Он «сделан из лат и детского теста». Дима выглядит как человек серьезный и строгий, физик как-никак, но через редкую улыбку проглядывает его доброе и искреннее сердце. Источники вдохновения: кино, музыка, родной город (Озерск) и, как ни странно, физика. Значит, технические науки не мешают творческому процессу и явлению музы.
***
Линия к линии вяжет мне мысли,
Стакан на столе и бардак в голове,
Луна терпелива, и слышит капризы
Те, что пытался оставить на дне:
Нелюди, люди, человек есть товар,
Цена на прилавке нашего счастья
Глаза утопают и пьяный нагар
Размазал по стенке сухого ненастья
Стакан на столе и бардак все тревожней
Законы вселенной здесь строят игру
Забыться нельзя, но спиться мне можно
«Прости, отпусти, поприветствуй Луну»
Линия к линии вяжет мне мысли,
Стакан на столе и бардак в голове,
Луна терпелива, и слышит капризы
Те, что пытался оставить на дне:
Нелюди, люди, человек есть товар,
Цена на прилавке нашего счастья
Глаза утопают и пьяный нагар
Размазал по стенке сухого ненастья
Стакан на столе и бардак все тревожней
Законы вселенной здесь строят игру
Забыться нельзя, но спиться мне можно
«Прости, отпусти, поприветствуй Луну»
Смерть Рыцаря
Пелена желтизны Достоевского тонет
В глубинах сердец моего короля.
Я был ослеплён узором короны.
Идея стеной придавила меня.
Был верным слугой с чином и местом
Возле престола, вдали от бродяг.
Я сделан из лат и детского теста.
И снова в дорогу, на землю бедняг.
Десяток коней. Сотня солдат.
Ослепших Волков, крадущихся в такт.
Двенадцать семей. Голодных ребят,
Видавших побольше грубых собак.
Я помню как сам отбирал их детей.
Ведь также забрали однажды меня.
Я помню как сам был лишён дочерей.
Непрост этот путь. Дорога одна.
Скрестился мечом с идейным отцом,
Двенадцать семей, девяносто солдат.
Пробили доспехи мне острым концом.
Смерть получила желанный мандат.
Секунда в короне — неделя в огне.
Трон пахнет слишком кроваво и затхло.
Секунда на поле — покой мой в душе.
Дышу я ровнее чем прежде когда-то.
Пелена желтизны Достоевского тонет
В глубинах сердец моего короля.
Я был ослеплён узором короны.
Идея стеной придавила меня.
Был верным слугой с чином и местом
Возле престола, вдали от бродяг.
Я сделан из лат и детского теста.
И снова в дорогу, на землю бедняг.
Десяток коней. Сотня солдат.
Ослепших Волков, крадущихся в такт.
Двенадцать семей. Голодных ребят,
Видавших побольше грубых собак.
Я помню как сам отбирал их детей.
Ведь также забрали однажды меня.
Я помню как сам был лишён дочерей.
Непрост этот путь. Дорога одна.
Скрестился мечом с идейным отцом,
Двенадцать семей, девяносто солдат.
Пробили доспехи мне острым концом.
Смерть получила желанный мандат.
Секунда в короне — неделя в огне.
Трон пахнет слишком кроваво и затхло.
Секунда на поле — покой мой в душе.
Дышу я ровнее чем прежде когда-то.
студент I курса магистратуры РГУ нефти и газа имени Губкина, учится на кафедре разработки и эксплуатации газовых и газоконденсатных месторождений. Артем безмятежен, для него каждое мгновение — маленькая история. На съемку он привез с собой буханку хлеба, чтобы, наслаждаясь весенним солнцем, покормить голубей у библиотеки имени Ленина. Источники вдохновения у Артема каждый день разные: «Учиться радоваться простым вещам. Всё становится драгоценным: от жадного вдоха — кусочка пиццы, горячего чая, согретого столетиями человеческого прогресса — до плавного выдоха».
Вода жизни
Прими себя, как дар священный,
Играй собой, как кукловод,
Но помни: это образ тленный,
И он не дерево, а плод.
Не думай, что всю жизнь без толку
На лаврах можешь почивать;
И только лёжа, втихомолку,
Брать драму жизни почитать.
Вся жизнь твоя, как авансцена,
Проснулся — значит оживи.
И пусть дитя антерпренера
Тебя напоит eau de vie!
Прими себя, как дар священный,
Играй собой, как кукловод,
Но помни: это образ тленный,
И он не дерево, а плод.
Не думай, что всю жизнь без толку
На лаврах можешь почивать;
И только лёжа, втихомолку,
Брать драму жизни почитать.
Вся жизнь твоя, как авансцена,
Проснулся — значит оживи.
И пусть дитя антерпренера
Тебя напоит eau de vie!
Веточка мяты
Я помню деревню, и лето, и ветер,
Который гулял и со мной по планете,
Я помню всё это: когда-то давно
Я веточку мяты бросил в окно.
Я помню ту девочку с круглым лицом,
Я к ней приходил и стоял под крыльцом,
А после, увидясь, мы были вдвоём,
Болтали! шутили… и всё: о своём.
Та веточка мяты, что бросил в окно,
Засохла, забытая в прошлом давно.
А запах её так мне мил и любезен,
Ветер, напомни: я жил или грезил?
Я помню деревню, и лето, и ветер,
Который гулял и со мной по планете,
Я помню всё это: когда-то давно
Я веточку мяты бросил в окно.
Я помню ту девочку с круглым лицом,
Я к ней приходил и стоял под крыльцом,
А после, увидясь, мы были вдвоём,
Болтали! шутили… и всё: о своём.
Та веточка мяты, что бросил в окно,
Засохла, забытая в прошлом давно.
А запах её так мне мил и любезен,
Ветер, напомни: я жил или грезил?
